Неточные совпадения
«А вы что ж не танцуете? —
Сказал Последыш барыням
И молодым сынам. —
Танцуйте!» Делать нечего!
Прошлись они под
музыку.
Старик их осмеял!
Качаясь, как на палубе
В погоду непокойную,
Представил он, как тешились
В его-то
времена!
«Спой, Люба!» Не хотелося
Петь белокурой барыне,
Да старый так пристал!
— Но оскорбление? — сказала Кити. — Оскорбления нельзя забыть, нельзя забыть, — говорила она, вспоминая свой взгляд на последнем бале, во
время остановки
музыки.
Второй нумер концерта Левин уже не мог слушать. Песцов, остановившись подле него, почти всё
время говорил с ним, осуждая эту пиесу за ее излишнюю, приторную, напущенную простоту и сравнивая ее с простотой прерафаелитов в живописи. При выходе Левин встретил еще много знакомых, с которыми он поговорил и о политике, и о
музыке, и об общих знакомых; между прочим встретил графа Боля, про визит к которому он совсем забыл.
— Давай…те, — сказал я в то
время, когда
музыка и шум могли заглушить мои слова.
Музыка, считанье и грозные взгляды опять начались, а мы пошли к папа. Пройдя комнату, удержавшую еще от
времен дедушки название официантской, мы вошли в кабинет.
Она вздрогнула, откинулась, замерла; потом резко вскочила с головокружительно падающим сердцем, вспыхнув неудержимыми слезами вдохновенного потрясения. «Секрет» в это
время огибал небольшой мыс, держась к берегу углом левого борта; негромкая
музыка лилась в голубом дне с белой палубы под огнем алого шелка;
музыка ритмических переливов, переданных не совсем удачно известными всем словами...
Подумаешь, как счастье своенравно!
Бывает хуже, с рук сойдет;
Когда ж печальное ничто на ум не йдет,
Забылись
музыкой, и
время шло так плавно;
Судьба нас будто берегла;
Ни беспокойства, ни сомненья…
А горе ждет из-за угла.
Все
время, то побеждая шум толпы, то утопая в нем, звучала
музыка военного оркестра.
Должно быть, и японцы в другое
время не сидят точно одурелые или как фигуры воскового кабинета, не делают таких глупых лиц и не валяются по полу, а обходятся между собою проще и искреннее, как и мы не таскаем же между собой везде караул и
музыку.
«Право, нет; это манильские травяные снасти с
музыкой…» Но в это
время вдруг под самой кормой раздалось густое, тяжелое и продолжительное дыхание, как будто рядом с нами шел паровоз.
В сумерки мы простились с хозяевами и с
музыкой воротились домой. Вслед за нами приехали чиновники узнать, довольны ли мы, и привезли гостинцы. Какое наказание с этими гостинцами! побросать ящики в воду неловко: японцы увидят, скажут, что пренебрегаем подарками, беречь — места нет. Для большой рыбы также сделаны ящики, для конфект особо, для сладкого хлеба опять особо. Я сберег несколько миньятюрных подставок; если довезу, то увидите образчик терпения и в то же
время мелочности.
Ехали медленно, около часа;
музыка играла все
время.
Только на юте и можно было ходить; там по
временам играла
музыка.
— «А теперь которая?» — «Да вон, слышишь?» В это
время забил барабан, заиграла
музыка, значит, восемь часов.
Издали можно было различить деревянное здание курзала над железным ключом, длинную веранду, где играла во
время лечебного сезона
музыка и гуляли больные, длинное и неуклюжее здание номеров для приезжающих больных.
Бывало, вся губерния съезжалась у него, плясала и веселилась на славу, при оглушительном громе доморощенной
музыки, трескотне бураков и римских свечей; и, вероятно, не одна старушка, проезжая теперь мимо запустелых боярских палат, вздохнет и вспомянет минувшие
времена и минувшую молодость.
Из мелких танцев в то
время известен был только вальс, который танцевался чинно под
музыку на мотив: «Ach, mein lieber Augustin».
— Она у Фильда [Знаменитый в то
время композитор-пианист, родом англичанин, поселившийся и состарившийся в Москве. Под конец жизни он давал уроки только у себя на дому и одинаково к ученикам и ученицам выходил в халате.] уроки берет. Дорогонек этот Фильд, по золотенькому за час платим, но за то… Да вы охотник до
музыки?
Они рисовали, проводили
время за чайным столом в веселых беседах, слушали
музыку, чтение, пение; много бывало и молодежи.
Все притихли. Высокий ветер, чистый и свободный от испарений земли, тянулся в пролеты, шевеля веревки, и, заходя в самые колокола, вызывал по
временам протяжные отголоски. Они тихо шумели глубоким металлическим шумом, за которым ухо ловило что-то еще, точно отдаленную невнятную
музыку или глубокие вздохи меди. От всей расстилавшейся внизу картины веяло тихим спокойствием и глубоким миром.
Тогда запирались наглухо двери и окна дома, и двое суток кряду шла кошмарная, скучная, дикая, с выкриками и слезами, с надругательством над женским телом, русская оргия, устраивались райские ночи, во
время которых уродливо кривлялись под
музыку нагишом пьяные, кривоногие, волосатые, брюхатые мужчины и женщины с дряблыми, желтыми, обвисшими, жидкими телами, пили и жрали, как свиньи, в кроватях и на полу, среди душной, проспиртованной атмосферы, загаженной человеческим дыханием и испарениями нечистой кожи.
Мало ли, много ли тому
времени прошло: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — стала привыкать к своему житью-бытью молодая дочь купецкая, красавица писаная, ничему она уж не дивуется, ничего не пугается, служат ей слуги невидимые, подают, принимают, на колесницах без коней катают, в
музыку играют и все ее повеления исполняют; и возлюбляла она своего господина милостивого, день ото дня, и видела она, что недаром он зовет ее госпожой своей и что любит он ее пуще самого себя; и захотелось ей его голоса послушать, захотелось с ним разговор повести, не ходя в палату беломраморную, не читая словесов огненных.
— Читай больше, занимайся
музыкой; пройдет же когда-нибудь это
время, не все же будет так!
Мари постоянно занималась
музыкой и последнее
время несравненно стала лучше играть, чем играла в девушках.
Я мог бы еще поправить свою репутацию (да и то едва ли!), написав, например, вторую"Парашу Сибирячку"или что-нибудь вроде"С белыми Борей власами", но, во-первых, все это уж написано, а во-вторых, к моему несчастию, в последнее
время меня до того одолела оффенбаховская
музыка, что как только я размахнусь, чтоб изобразить монолог «Неизвестного» (воображаемый монолог этот начинается так:"И я мог усумниться!
Играл Тетюев порядочно и страстно любил
музыку, которой отдавал все свое свободное
время.
У ней еще стоят в ушах крики тысячной толпы, волны
музыки, и она все еще видит этот разноцветный дождь, который рассыпался над ней во
время фейерверка.
Теперь вот рекрутское присутствие открыло уже свои действия, и не угодно ли будет полюбопытствовать: целые вороха вот тут, на столе, вы увидите просьб от казенных мужиков на разного рода злоупотребления ихнего начальства, и в то же
время ничего невозможно сделать, а самому себе повредить можно; теперь вот с неделю, как приехал флигель-адъютант, непосредственный всего этого наблюдатель, и, как я уже слышал, третий день совершенно поселился в доме господина управляющего и изволит там с его супругой, что ли, заниматься
музыкой.
Анну на шею… полковник….» и он был уже генералом, удостоивающим посещения Наташу, вдову товарища, который по его мечтам, умрет к этому
времени, когда звуки бульварной
музыки яснее долетели до его слуха, толпы народа кинулись ему в глаза, и он очутился на бульваре прежним пехотным штабс-капитаном, ничего незначущим, неловким и робким.
Когда я вышел на поле, где был их дом, я увидал в конце его, по направлению гулянья, что-то большое, черное и услыхал доносившиеся оттуда звуки флейты и барабана. В душе у меня все
время пело и изредка слышался мотив мазурки. Но это была какая-то другая, жесткая, нехорошая
музыка.
— Как тебе не совестно, Соня? И какие же это стихи. Ни смысла, ни
музыки. Обыкновенные вирши бездельника-мальчишки: розы — грозы, ушел — пришел,
время — бремя, любовь — кровь, камень — пламень. А дальше и нет ничего. Вы уж, пожалуйста, Диодор Иванович, не слушайтесь ее, она в стихах понимает, как свинья в апельсинах. Да и я — тоже. Нет, прочитайте нам еще что-нибудь ваше.
И граф Олсуфьев вовсе уже не был стар и хил. Бодрая героическая
музыка выправила его спину и сделала гибкими и послушными его ноги. Да! теперь он был лихой гусар прежних золотых, легендарных
времен, гусар-дуэлист и кутила, дважды разжалованный в солдаты за дела чести, коренной гусар, приятель Бурцева или Дениса Давыдова.
В это
время музыка как раз возвращается к первым тактам полонеза. Александров знает твердо слова, которые здесь поет хор, которые и он сам когда-то пел. Слегка наклонившись к красавице, он — правда, не поет, — но выговаривает речитативом...
Венсан был влюблен в младшую дочку, в Марию Самуиловну, странное семнадцатилетнее существо, капризное, своевольное, затейливое и обольстительное. Она свободно владела пятью языками и каждую неделю меняла свои уменьшительные имена: Маня, Машенька, Мура, Муся, Маруся, Мэри и Мари. Она была гибка и быстра в движениях, как ящерица, часто страдала головной болью. Понимала многое в литературе,
музыке, театре, живописи и зодчестве и во
время заграничных путешествий перезнакомилась со множеством настоящих мэтров.
Княгиня Вера обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий ветер и, точно сочувствуя ей, зашелестел листьями. Острее запахли звезды табака… И в это
время удивительная
музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала...
Шум,
музыка в разных местах и
время от
времени оглушительный колокольный звон: это проба колоколов фирм, развесивших на звонницах свой товар.
Рояль этот, как я узнал после, был подарен Балалайкину одним не — состоятельным должником в благодарность за содействие к сокрытию имущества, и Балалайкин, в свободное от лжесвидетельств
время, подбирал на нем
музыку куплетов, сочиняемых им для театра Егарева.
Чем выше солнце, тем больше птиц и веселее их щебет. Весь овраг наполняется
музыкой, ее основной тон — непрерывный шелест кустарника под ветром; задорные голоса птиц не могут заглушить этот тихий, сладко-грустный шум, — я слышу в нем прощальную песнь лета, он нашептывает мне какие-то особенные слова, они сами собою складываются в песню. А в то же
время память, помимо воли моей, восстановляет картины прожитого.
Пушкин до того удивил меня простотой и
музыкой стиха, что долгое
время проза казалась мне неестественной и читать ее было неловко. Пролог к «Руслану» напоминал мне лучшие сказки бабушки, чудесно сжав их в одну, а некоторые строки изумляли меня своей чеканной правдой.
А в это
время, с другой стороны, с площадки, послышались вдруг звуки
музыки.
Наконец начался счет полученным за наряды билетикам. Клубские старшины составили комитет. У дверей в судейскую комнату собралась напряженно ожидавшая толпа. В клубе на короткое
время стало тихо и скучно.
Музыка не играла. Гости притихли. Передонову стало жутко. Но скоро в толпе начались разговоры, нетерпеливый ропот, шум. Кто-то уверял, что оба приза достанутся актерам.
В то же
время стала явственно слышна
музыка; дневной гул толпы, доносившийся с набережной, иногда заглушал ее, оставляя один лишь стук барабана, а потом отпуская снова, и она отчетливо раздавалась по воде — то, что называется: «играет в ушах».
Так он начинал светскую жизнь, службу, хозяйство,
музыку, которой одно
время думал посвятить себя, и даже любовь к женщинам, в которую он не верил.
Калерия. Очень рада. Это стихотворение в прозе. Со
временем к нему напишут
музыку.
Нина, танцевавшая со Свежевским, воспользовалась тем
временем, когда ее кавалер, дирижировавший мазуркой, устраивал какую-то сложную фигуру, и побежала в уборную, легко и быстро скользя ногами в такт
музыке и придерживая обеими руками распустившиеся волосы.
Наступило наконец
время обеда.
Музыка умолкла, толпа стала редеть. Капитолина Марковна сочувственно простилась с Суханчиковой. Великое она к ней возымела уважение, хоть и говорила потом своей племяннице, что уж очень озлоблена эта особа; но зато все про всех ведает! А швейные машины действительно надо завести, как только отпразднуется свадьба. Потугин раскланялся; Литвинов повел своих дам домой. При входе в гостипицу ему вручили записку: он отошел в сторону и торопливо сорвал куверт.
Словно тысячи металлических струн протянуты в густой листве олив, ветер колеблет жесткие листья, они касаются струн, и эти легкие непрерывные прикосновения наполняют воздух жарким, опьяняющим звуком. Это — еще не
музыка, но кажется, что невидимые руки настраивают сотни невидимых арф, и всё
время напряженно ждешь, что вот наступит момент молчания, а потом мощно грянет струнный гимн солнцу, небу и морю.
— То-то, что с этими разговорами как бы вам совсем не оглупеть. И в наше
время не бог знает какие разговоры велись, а все-таки… Человеческое волновало. Искусство, Гамлет, Мочалов,"башмаков еще не износила"… Выйдешь, бывало, из Британии, а в душе у тебя
музыка…
На второй день, с утра — крестины у дворника. Вы — кума, швейцар Федор — кум. Я — принес двугривенный на зубок. Подают пирог с сигом — это у дворника-то! Подумайте, тетенька, как в самое короткое
время уровень народного благосостояния поднялся! С крестин поднимаемся домой — рано! Да не хотите ли, тетенька, в Павловск, в Озерки, в Рамбов? сделайте милость, не стесняйтесь! Явимся на
музыку, захотим — сядем, не захотим — будем под ручку гулять. А погулявши, воротимся домой — баиньки!
Натурально, эту фразу переложили на
музыку с очень непристойным мотивом, и в рекреационное
время любили ее распевать (а в том числе и будущие министры).